Наследник рода Шевалье

Глава 1

— ТУ — ТУ — ТУ!!! — будильник молотом долбил по моему едва проснувшемуся сознанию.

Попасть по нему рукой получилось не сразу. Я успел удариться о тумбочку, край кровати, но наконец рука увязла в чём-то мягком.

— Ай! — раздался болезненный женский вскрик под боком. — Совсем охренел?

Глаза никак не хотели открываться, а звук все так же разбивал остатки терпения.

— Выключи эту дрянь! — прикрикнул я, с кряхтением переворачиваясь на спину.

— Тц, сейчас, — послышался все тот же недовольный голос, но будильник перестал сверлить мне мозг.

Наконец-то удалось разлепить веки, и передо мной предстал обычный светлый натяжной потолок. По какой-то причине прямо посередине белого монотонного облака красовалось багровое пятно от вина, расплывающееся кляксой.

Голова гудела, а перед глазами плясали польку вереницы черных точек. Живот скрутило. Было ощущение, что я, как в детстве, попал на круизный теплоход. А меня, между прочим, укачивает. С небольшим усилием получилось повернуться на бок.

Я огляделся по сторонам. Небольшая спаленка, где бóльшую часть занимала кровать, была завалена каким-то барахлом: у стены лежали две гитары, из шкафа вывалились несколько мягких игрушек, испачканных в вине. Знатно мы вчера покутили. Вот только с кем? Ни черта не помню.

Тем временем в дверной проем на самом краю поля зрения прошмыгнула худая фигура девушки с рыжими локонами. И почему она в моей футболке?

— Я в душ, — раздался из-за двери голос незнакомки.

Нет, по всем правилам я должен был её помнить. У меня все-таки есть негласный кодекс: «бери все, что плохо лежит, и все, что плохо спрятали». Стоп, про что это я? Точно, псевдо известные личности вроде меня не могут спать с кем попало. Или могут?

Вообще, я не был каким-то именитым актером, музыкантом или спортсменом. Для этого нужен талант. И работоспособность. Моя же способность была «не работать». Именно так я в свое время воспринял открытые микрофоны в загаженных барах Москвы.

Да, я стендап комик. Нет, пожалуйста, не бейте. А то напишу про вас материал. Работка так себе, но не пыльная. Без особых талантов и с небольшой долей везения и харизмы можно неплохо устроиться, веселя пьяных клиентов всяких притонов. Выступать приходится поздно вечером и ночью, зато со временем можно обзавестись связями и попасть куда-нибудь на телек. А там миллионные контракты и малина, а не жизнь.

Мне так казалось в восемнадцать. Но к двадцати пяти я понял, что мой удел — все так же колесить по барам и клубам столицы и веселить поддатых гостей. Да, залы немного увеличились, алкоголь стал бесплатным, а женщины начали обращать внимание. Иногда. Вчера мне, видимо, повезло, хотя я в среду точно не выступал.

Со временем даже появилось несколько блаженных, что считали меня «настоящим андеграундом» и борцом с системным юмором. Фан-клуб начинающих стендаперов был отбит настолько же, насколько была уработана моя печень. Они еще что-то болтали про общий чатик, где можно делиться шутками. Как будто их жизнь была недостаточно смехотворна.

Из ванной раздался звук льющейся воды, а значит девушка скоро закончит приводить себя в порядок. Можно и самому начать. Я тяжелым движением привел себя в сидячее положение. Спина жалобно захрустела, отдаваясь болью в грудной клетке. Вроде, ничего непоправимого.

На полу у кровати валялись мои вещи: черный худи и джинсы. Никаких брендовых магазинов, только секонд-хенд. Натянуть портки получилось с трудом, учитывая, что мне пришлось потратить на это изрядное количество сил. Кофта же села полегче.

— Раз-два, встали! — коротко выдохнул я, рывком поднимаясь с кровати. — Ой-вэй.

Мой организм отреагировал полным отторжением данной идеи. В глазах зарябило, а к горлу подступил ком. Похоже, нам с хозяйкой квартиры придется потесниться.

Я зачастил ногами, вылетая в небольшой коридорчик. Напротив прихожая. Звук воды шел из-за деревянной дверки справа от входа. Времени на раздумья не осталось, так что мое тело ввалилось в ванную. Блевать я начал чуть раньше чем следовало, оставив часть подарков на полу.

— Ай-яй! — взвизгнула девушка, задергивая шторку и отскакивая в сторону, — Куда ты лезешь?!

У меня, к сожалению, не было времени на милые разговоры. Как впрочем и на то, чтобы задать парочку вопросов. Во-первых, почему дама была одета? Во-вторых, как она принимает душ, находясь не в ванной? В-третьих, какого хрена она кричит, когда у меня голова раскалывается?

Все размышления остались без ответа. Так вроде бы и должно быть, если ты, конечно, не шизофреник. Я писал как-то про это материал, и зал реагировал бурно. В моей собственной голове, конечно.

Наконец, я смог выдавить из себя стон. Или рык. Что-то я определенно выдал, но этот благодатный звук позволил взять себя в руки. Левой ладонью я нащупал стиральную машинку, стоящую у стены, и полотенце на ней, которым тут же вытер рот и лицо.

— Фух, — тяжело выдохнул я, понимая, что звук воды затих уже пару минут назад.

— Фу, — не видел я реакции девушки, но был уверен, что она скривила лицо в гримасе отвращения.

— Солнышко, организуй чайку, — обратился я к даме со всей возможной учтивостью, — и поживее.

Я кое-как перелез к раковине и начал умываться. В конце концов, на меня смотрит слабый пол, так что не стоит падать в грязь лицом. Ну, или продолжать лежать в ней, когда можно подняться. С другой стороны, зачем стоять, если можно сидеть? И зачем сидеть, если можно лежать?

— В ванную ни ногой! — резко скомандовала девушка, открывая дверь. — Убью.

— Медвежонок, — пробормотал я нежно, — сдалась мне твоя ванная. Сама купайся.

— Урод, — проворчала девушка в ответ.

Впрочем, звук ее босых ног зазвучал по ламинату в сторону кухни, так что я мог быть спокоен. И вообще, что за лукизм? Мы же проснулись в одной кровати.

Я протер запотевшее зеркало перед собой и тут же недовольно скривился. Отражение не осталось в стороне и последовало моему примеру. Лучше оно от этого выглядеть не стало. На меня смотрел осунувшийся мужчина с кучерявыми волосами. Кожа бледная, словно не видел солнца тысячи лет. Вместо синяков огромные мешки, в которые можно складывать рождественские подарки. И лишь в карих, отдающих желтизной глазах, горела неунывающая искорка, ярко контрастирующая с остальным образом. А девушка-то права. Гоблин он и есть гоблин, даже когда ростом под сто девяносто.

Пальцы слегка задрожали. Пришлось некоторое время сжимать кулаки, чтобы успокоиться. Разминку нарушил свист кипящего чайника. Пора отведать благородного напитка. От одной этой мысли у меня вновь закрутило живот.

Кухонька оказалась небольшой: газовая плита, холодильник, круглый стол с двумя табуретками. У холодильника лежали пустые коробки из доставки еды. На скатерти уже стояла кружка с заваренным пакетиком. По помещению разнесся искусственный аромат каких-то фруктов. Впрочем, меня снова немного накрыло, и я поспешил усесться на свое место.

Я отхлебнул чай. По телу пробежала облегчающая волна тепла, исцеляя мою бренную душу. Сразу вспомнилось детство: ворованные яблоки, ворованная малина, ворованная картошка. Как говорит один мудрый человек: «Все проблемы из детства». А у меня оно было счастливым. Как теперь быть?

Еще один глоток горячего напитка завел мой внутренний двигатель. Я впервые осмотрел девушку, которая тихо сидела напротив. Миниатюрная, симпатичная, рыжая. С зелеными глазами, веснушками и ямочками на щеках. В моей, между прочим, удачной футболке. Вроде бы после того, как я её стукнул (нечаянно), ворвался в душ и был… собой, она не должна радоваться. На мазохистку не похожа.

— Зай, ты чего лыбишься? — как можно ласковее произнес я, пытаясь не потерять концентрацию.

Девушка же отчего-то молчала. Еще и меня накрыл очередной приступ морской болезни, и я рванул к раковине. Тот факт, что там стояло три грязных бокала под вискарь и несколько перевернутых шотов меня не остановил. Вчерашняя пицца требовала выхода наружу.